Личная история проживания утраты

Всё, что мы делаем, думаем, чувствуем, пропитано представлениями общества о том, что приемлемо, а что нет. И даже такое личное и тяжелое событие, как утрата близкого, окружено предубеждениями и стигмой.

И еще множество-множество правил, связанных с тем, как можно и нельзя справляться. Что можно и нельзя испытывать.

Плакать и скучать разрешено. Но только не слишком мало — иначе ты недостаточно любил, но и не слишком много — иначе ты слабый, зациклился, жизнь ведь продолжается.

Справляться с эмоциями с помощью творчества можно. Но только если оно не слишком пугающее, смешное и злое.

Но горе — сложное чувство. Каждый проживает и справляется с ним по-своему. В нём может найтись место и злости, и обиде, и даже облегчению. Боль непредсказуема, нелинейна и не вписывается в те жесткие рамки, в которые её часто пытаются уместить.

И всё это не значит, что не было любви.

Хотим поделиться с вами реальной историей, без прикрас. Историей про проживание утраты. И про то, как совершенно неожиданные вещи могут вернуть нам свободу и силы жить.

Смерть отца

“Конец прошлого года вышел так себе. Сначала я готовилась к премьере спектакля. Потом показала его. Потом был мой день рождения. Потом умер отец. И всё за неделю.

Смерть отца ударила по мне сильней, чем я думала. Мы не общались. Последние — очень долгие — годы. Я не любила его, потому что у меня хорошая память.

И всё же почему-то стало так больно. Как будто внутри меня захлопнулась неизвестная и давно забытая дверь. Или, наоборот, распахнулась — и из нее хлынула тоска, которая меня захватила.

Я была в Грузии, куда приехала отмечать день рождения. Я лежала на кровати в красивом дорогом отеле, где, как говорила моя подруга, «нет несчастливых людей». Но я была там. Смотрела в потолок, и по моему лицу текли слезы. Потом я ехала в маршрутке домой в Ереван, и по моему лицу текли слезы. Потом лежала уже в своей постели, смотрела уже в свой потолок, а слезы опять текли.

Как будто за той дверью, которая где-то внутри меня захлопнулась, была ванна, в которой кто-то забыл закрыть кран.

Обида

В итоге к концу года я подошла с огромным чувством обиды.

Обиды на тех, кого я больше — с тех пор, как умер отец, — не могла называть своими друзьями. Потому что никто не пришел, когда мне было плохо. Не приехал, чтобы вынести мусор, который копился в квартире, когда у меня не было сил подняться с кровати.

Я редко прошу кого-то о помощи, и в этот раз только раз попросила пару человек приехать. Тех, кто говорил, что будет рядом, ты только скажи. Получила «ой, может быть» и «извини, уже иду в кино».

Они выбрали не меня. Конечно же, не меня. И это вернуло меня…

Вернуло туда, где выбирали всегда не меня. Где отец обещал, что бросит. Где обещал, стоя на коленях и заливаясь слезами, что это в последний раз. Где обещал, что мы поедем на море, поедем на выставку, а когда я, воодушевленная, прибегала, меня снова ждало тело, похожее на мертвеца.

Последние два года я шла к осознанию, что мир открыт и добр ко мне. Несмотря на все ужасные обстоятельства, я решила, что буду счастливой, буду любить.

Смерть отца отбросила меня назад на сто лет. Я писала этот текст через пару недель после его смерти — из чувства ужасной, огромной обиды.

Я знала, что она несправедлива. Никто ничего мне не должен.

И все-таки я ничего не могла с этим поделать. Я чувствовала гнев, чувствовала одиночество. Хотя и знала, что со временем это пройдет.

Пустота

Я провела пару недель, смотря в потолок и говоря каждый день: я дам себе еще день, чтобы грустить. Потом я встану с кровати. Как только мне удалось встать с кровати, я собрала чемоданы и переехала в другой город.

И всё правда прошло. На смену всем этим чувствам пришла пустота.

Я не встречалась и не общалась ни с кем, кого знала раньше. Все они стали мне неприятны. Как будто это они виноваты, что у них продолжается жизнь, а меня будто заперли в гóре, хотя я делаю что-то, езжу куда-то. В гóре и в полном отсутствии чувств.

Все старое, из жизни до, было мне неприятно. Я внутренне рвалась к чему-то новому, не связанному с прошлым.

Но никто новый не вызывал у меня ни-че-го. Я смотрела на новых людей — и чувствовала только тоску и усталость от самой себя. Ещё один человек — ещё одно доказательство, что во мне ничего не осталось.

Свобода

В этих поисках нового я пошла на pole dance. Может быть, потому, что во мне никогда не было «кошечки», которую часто обещают раскрыть в вас в рекламе таких занятий. И что-то такое было полной противоположностью мне.

Кошечки во мне до сих пор не нашлось. Но после первого же занятия я впервые за долгое время почувствовала себя…

Почувствовала себя.

Что-то почувствовала.

Это была боль от синяков на ногах, на плечах и даже на голове. Это был азарт от того, что что-то — много всего! — не выходит. Это была радость, когда что-то получается. Это было ощущение силы, которая растет во мне. Это было чувство контроля: наконец контроля хотя бы над чем-то, над собственным телом!..

И это была свобода.

Именно поэтому с тех пор я танцую — всегда, с пилоном и без, без какого-то стиля. И никогда не остановлюсь.

В жизнь вне танцевального зала способность испытывать чувства возвращалась не сразу. Не было такого, что я начала танцевать — и вдруг мне снова стали нравиться люди, я стала счастливой. Но танцы дали мне силу, ресурс снова начать по-настоящему жить. Общаться с людьми и не только.

Поддержка

Я устроилась на новую работу, пошла к психологу. С тем самом чувством обиды на бросивший меня мир. И, как я со временем, уже в терапии поняла, на отца.

Я просила подобрать мне кого-то, кто не будет поддерживающим. Не будет говорить, как мне сочувствует, потому что я ненавижу такое сочувствие и не верю в него.

Мы много о чём говорили. В том числе о вещах, совершенно не связанных с горем. Психолог однажды спросила:

«Ты пробовала смотреть на отца как на просто человека? Не хорошего, не плохого».

И я зарычала:

«Я с самого детства говорила все это: он был человеком, не умел по-другому… Мне надоело его оправдывать. Я ненавижу его за то, что он испортил, изломал всю мою жизнь. И имею на это право. Перестаньте убеждать меня в том, что я должна входить в его положение».

И психолог сказала мне:

«Ты права».

И со временем всё стало становиться как-то иначе. Я помнила о нем столько всего плохого — а теперь вспоминаю всё больше хорошего.

Воспоминания всплывают в голове неожиданно, вспышками. Как он покупал теплый хлеб только что из пекарни, и мы ехали на старой кряхтящей машине на пикник в лес. Как он, работая в цирке, взял меня за кулисы.

Что это значит? Не знаю, я не психолог. Но мне со временем стало л е г ч е.

Чувства, которые, казалось, я давно утратила способность испытывать, возвращаются так же — вспышками. И в этот момент невозможно представить, что эти чувства были мертвы, заблокированы еще секунду назад.

Когда впервые за полгода, я, посмотрев на человека, почувствовала, что он кажется мне привлекательным, я испытываю к нему влечение… И когда я рассказала об этом психологу, она поздравляла меня и радовалась, как будто у меня день рождения.

И я поверила этой поддержке.”

Комментарий психолога

Надежда:

Горевание — процесс, который помогает принять изменившуюся реальность. Реальность, в которой не будет больше значимых отношений и самого меня, каким я привык себя видеть.

Хорхе Букай в книге «Путь слез» пишет: «Чтобы выйти из, нужно пройти через». Пройти через горе, прожив его полностью, выдержав все эмоции, которые возникают в связи с утратой.

Психологи предлагают теоретическую модель проживания горя и выделяют пять стадий в ней: Отрицание, Гнев, Торг, Депрессия и Принятие.

В тексте мы можем проследить, как меняется эмоциональное состояние героини. Гнев выражается в обиде. Обиду часто называют ретрофлексированной, то есть скрытой, подавленной злостью. А ещё её называют детским чувством: сталкиваясь со стрессом, многие регрессируют — прибегают к более ранним формам психологических защит.

Подробно в тексте описана стадия депрессии — самое опасное из всех состояние. Человек, не обратившись вовремя за помощью, рискует застрять в нём и надолго потерять вкус к жизни и смыслы.

Наша героиня все же восстанавливает душевное равновесие с помощью любимого дела и психотерапии.

Можно ли самостоятельно справиться с гореванием, пройти все стадии одному? – безусловно, можно.

Но под воздействием стресса психика ослабевает, и человек как никогда нуждается в поддержке. Задача психотерапевта — идти рядом, проходить через ужас потери вместе с клиентом, твердо стоять на ногах и твердо верить: «чтобы выйти из, нужно пройти через».